"Я просто живу"
>> Вы можете загрузить полный текст книги Микаэла Таривердиева "Я просто живу" и Веры Таривердиевой "Биография музыки" (архивированный файл в формате .doc)
Возможно, не каждый узнает лицо с обложки этой книги – задумчивое лицо с умными, чуть грустными глазами. Но музыку этого человека знают все, ибо невозможно найти таких, кто ни разу не смотрел «Иронию судьбы», «Семнадцать мгновений весны», «Короля-Оленя» или другие фильмы «озвученные» Микаэлом Таривердиевым. В славной плеяде «шестидесятников» Таривердиев стоит плечом к плечу с такими фигурами, как Андрей Тарковский, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина. Но его воспоминания – не только об «оттепели». В них и детская память о войне и репрессиях, и сложный, порой противоречивый взгляд на семидесятые, и предвкушение перемен во время перестройки… Несколько десятилетий жизни страны, аура ее культуры описываются автором то с непередаваемым лиризмом, то с беспощадной иронией. Внезапный уход помешал Микаэлу Леоновичу завершить работу над мемуарами. К печати их подготовила жена композитора, Вера Таривердиева. Ее перу принадлежит и последняя глава книги.
(из предисловия к автобиографической книги Микаэла Таривердиева, издательство «Вагриус», 1997 год)
1 глава «ТБИЛИСИ – ПОЛИФОНИЧЕСКИЙ ГОРОД»
Синее небо моего детства, небо Тбилиси, жаркое лето, воздух, напоенный запахом южной зелени и настолько густой, что, кажется, его можно резать ломтями. И мама. Мама, которая идет мне навстречу. У меня захватывает дух, я не вижу ее лица – только сияние, исходящее от него.
Всему, что было во мне хорошего, я научился моей матери. А все плохое – это то, чему я не смог у нее научиться.
Кончилось детство – арестовали отца. Его взяли прямо на работе. Потом был обыск дома. Какие-то книги, бумаги разбросаны на полу. Почему-то все книги перелистывали. Несколько месяцев мы с мамой жили по знакомым, прятались. Я помню еще, что деньги у нас исчезли совершенно. Мы сидели на картошке и чае. Не знаю, почему, но я переносил это легко. Подрабатывал частными уроками музыки.
1953 год. Первый год моей жизни в Москве. Я уже был студентом. Учеником Арама Хачатуряна. Весной, после смерти Сталина выпустили отца.
Мир мне казался огромным, бескрайним. Я был молод, полон сил, наивен, восторжен и чрезвычайно глуп.
Впереди, мне казалось, меня ждет только радость.
2 глава «РАСТИНЬЯКИ ШЕСТИДЕСЯТЫХ»
Полуголодная, веселая юность. Стипендия – 27 рублей. Мы с ребятами подряжались на Рижском вокзале разгружать вагоны. За работу нам на восьмерых давали мешок картошки. Мы тащили его в общежитие, и начиналась «безбедная жизнь». А как-то к нам пришел человек и предложил купить наши скелеты, - после смерти, естественно.
Я учился в классе Арама Ильича Хачатуряна. Он, сам недавно подвергшийся уничтожающей критике, пытался в каждом из своих учеников выработать ощущение своего стиля, собственного восприятия мира.
В институте образовались все три линии, которые меня потом интересовали – камерная вокальная музыка, опера и киномузыка.
Я уже не жил в общежитии, когда мне позвонила Зара Долуханова и попросила ноты моих вокальных произведений.
Я понес ноты ей домой, на улицу Неждановой, где она живет и сейчас. Я показал ей вокальный цикл, она заинтересовалась и сказала, что будет его петь. Тогда же Зара Александровна заинтересовалась моими циклами на стихи Леонида Мартынова, «Акварелями», «Скирли». Так родилась программа концерта.
Помню, как я фланировал накануне концерта возле Зала Чайковского. Там висела афиша – она врезалась мне в память: «Микаэл Таривердиев, первое отделение, Сергей Прокофьев – второе отделение». От лицезрения напечатанной афиши мне хотелось закричать: «Люди, посмотрите на афишу!» А люди равнодушно проходили мимо.
Самое начало шестидесятых – ощущение полета, восторга. Тогда же вышел следующий наш фильм с Мишей Каликом – «Человек идет за солнцем». Если «Разгром» был достаточно традиционной картиной, то новая работа оказалась действительно новой. Это был первый советский фильм, снятый в достаточно раскованной манере.
Успех картины был оглушительный. На другое утро после премьеры мы проснулись знаменитыми.
Позже жизнь раскидала моих друзей тех лет. Но даже когда мы ссорились друг с другом, воспоминания о тех годах не давали сегодняшним обидам или неудовольствиям заслонить ощущение общности, которое возникло тогда.
Нет, не слава, не честолюбие и не деньги объединяли нас. Нас объединяло ощущение, что мы нужны своей изменяющейся стране, что мы нужны нашим сверстникам. Иллюзии молодости никому из нас не давали трезво оценить ситуация в стране.
Это все было единым полетом, пока этот полет не прервался самым грубым образом отвратительным скандалом в Манеже.
Мы были очень разными, очень. И судьбы у растиньяков шестидесятых совсем разные.
Просто тогда нам все еще казалось, что впереди нас ждет одна только радость...
3 глава «Я ТАКОЕ ДЕРЕВО»
В юности мне хотелось писать, как все. Наверное, все проходят через этот этап. Позже я понял, что все-таки уходить от себя нельзя. Да и не уйдешь. И заинтересовался экспериментами по соединению камерной музыки и эстрады. Мне хотелось нащупать новую линию, в этом был еще протест против официальной массовой музыки, так называемых советских песен, с их куплетной формой, глупыми, наивными словами, не стихами, а текстами. Я пытался сделать высокую поэзию более доступной. Так стали появляться эти странные циклы. Не песни. Но и не романсы. Эстетика третьего направления.
Мне всегда в кино было чрезвычайно интересно. Я любил эту атмосферу, в кино я мог ставить разнообразные творческие эксперименты, и это превращалось в своего рода топливо для работы в других жанрах. И, наконец, кино и телефильмы давали выход на несравненно большее число зрителей. Вообще я убежден, что если бы Моцарт жил сегодня, то он непременно писал бы музыку к кино.
Когда начались съемки «Иронии судьбы», мы стали искать певицу. Я пробовал очень многих. Но все они не подходили. Тогда я попросил Раису Александровну Лукину, замечательного музыкального редактора, найти Пугачеву. А Алла как-то после «Короля-Оленя» совершенно пропала. И где она? А Бог знает, где. Все же нашли ее. Примерно в это же время, во время работы над фильмом, она поехала в Сопот и там замечательно спела «Арлекино».
4 глава «КОРАБЛЬ ДУРАКОВ»
Человек бывает счастлив дважды. Когда он покупает катер, и когда он с ним расстается.
Водным спортом я увлекался всегда.
Многие годы у нас была возможность выбирать только между двумя командами. Первая – вы жили в согласии с начальством (любым – музыкальным и немузыкальным). Это удобно для карьеры, имело ряд преимуществ, но было не очень престижно. Вторая позиция заключалась в том, что вы выступали в роли деятеля, аппелирующего к связям вне страны. Эта позиция хотя и имела ряд неудобств, связанных с осложнениями во взаимоотношениях с начальством, но почти всегда более престижна. Так случилось, что я не примкнул ни к одной, ни к другой группе. Я оставался «вне команд». Это имело ряд двойных неудобств, но зато я всегда был волен в своих поступках. Независимость – то немногое, чем я действительно дорожу.
5 глава «ТЕАТРАЛЬНЫЙ РОМАН»
Как композитор я пришел в этот театр случайно. Случайно встретил Бориса Александровича Покровского, который, видимо, случайно бросил фразу: «Написали бы для нас оперу». «Уже написал» - ответил я. Это и был «Граф Калиостро».
В общем, прописался я в Камерном театре основательно. В какой-то мере он вернул меня в атмосферу прежнего «Современника». Нет, не компаний, дружб, романов. В Камерном всегда ощущалась дистанция между Покровским и труппой. Но я чувствовал себя здесь своим, мне была дорога атмосфера увлеченности работой, взаимной любви и понимания.
Человек, нормальный человек, не может жить в состоянии других. Не может жить в состоянии своем, которое ему понятно, тогда он живет нормально. А я всегда жил так: я просто живу. И никакая моя музыка не перебьет это мое ощущение. Я не чувствую себя мессией, как чувствуют себя из трех с половиной тысяч композиторов все три с половиной тысячи, и, главное, не желаю себя чувствовать таковым. Музыка – одна из сторон моей жизни, есть масса других проблем и дел. Еще есть рассвет, еще есть ночь, еще есть море, есть океан, есть водные лыжи, есть многое, что мне очень интересно. Еще есть моя любовь. И музыка – один из аспектов моей жизни.
6 глава «Я - ВЕРА»
Мне нужно было подойти к Микаэлу Таривердиеву с вопросом: не согласится ли он написать об этой премьере для газеты «Советская культура», где я тогда работала. Вот так я к нему подошла. Он ответил, что, возможно, напишет, но даст ответ вечером, после концерта. «А у меня нет билета,» - так мы познакомились. Мне был выдан билет. Билет на тот рейс, которого я ждала. Билет на полет в невесомости, где есть дата вылета, но нет точки приземления. У взрослых, кажется, это называется любовью. Но мы не были взрослыми.
Впереди нам казалось, нас ждет только радость.